Поклонник познания! И ты ещё ни разу не совершил убийства человека для того, чтобы познать это чувство?!
И правдивость только одно из средств к познанию, одна из лестниц, но не единственная лестница.
Обладание правдой не страшно, но скучно, как всякое обладание.
Он принес человека в жертву своему познанию, и ничем так не гордится, как этой жестокостью к самому себе.
Вы влюблены в пышные слова, как в пёстрые шкуры: и только по коврам лжи вы умеете ходить твердыми ногами, вы, нежные!
Всякое добро исходит от зла.
Нет нравственных влечений: все влечения принимают такую окраску только благодаря нашим оценкам.
Сила доброго заключается в том, что его злое сильно.
Вы будете всегда иметь только такую мораль, которая соответствует вашим силам.
Принадлежит ли кто к добрым или к злым, — об этом можно судить отнюдь не по его поступкам, а по его мнениям о своих поступках.
Если чёрт снимет с себя шкуру, он вместе с тем потеряет и своё имя.
«Должен» для большинства звучит приятнее, чем «хочу». В их ушах сидит ещё стадный инстинкт.
Слабые говорят: «я должен»; сильные говорят: «должно».
Лишь только мы хоть один шаг сделаем за пределы посредственности человеческого добра, наши поступки возбуждают недоверие. Добродетель покоится по «середине».
Равенство всех — вопиющая несправедливость, так как при этом величайшим людям приходится становиться слишком малыми.
В учении морали проявляется, говоря языком физиологии, стремление слабых ассимилироваться с сильными.
Толпу надо силой вести к разуму и бичевать её ради её собственной пользы.
Хочешь ли ты, чтобы жизнь твоя всегда была лёгкой? Так оставайся в стаде и за стадом забудь о себе.
Холостой выстрел может испугать храброго, а может не испугать и большого труса.
Полезное только средство; цель всегда — приятное.
В своем ближнем ненавидим мы то, что он не может носить нашего идеала.
И если червь вызывает в вас такое отвращение, что вы спешите отойти от него прочь... то, следовательно, он имеет законное право на существование.
Я люблю того, кто прощает своему противнику не только его промахи, но и его победу.
Он жертвует собой, но не из сострадания, а потому, что считает себя богатым; он отдает... он отдает себя.
Существуют ложные слова: «Кто не может исцелить самого себя, как он может исцелять других?» Но если у меня есть ключ к твоей цепи, то почему же он должен отпирать непременно и мой замок?
Я пришёл вам помочь, а вы жалуетесь, что я не хочу плакать с вами.
Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь.
Вы ведете войну? Вы боитесь своего соседа? Так уничтожьте пограничные линии, — и у вас тогда не будет соседей. Но вы хотите войны: потому-то вы и начертали пограничные линии.
Вы сделались слишком бедны жизнью: а потому и хотите сделать бережливость добродетелью.
Не преступление преступника, а его трусость и безалаберность в совершении преступления заставляет нас относиться к нему с презрением.
Теми мотивами, которыми оправдывается наказание преступника, можно оправдать и его преступление.
Невозможно страдать, не мстя за это кому-нибудь: сама жалоба уже заключает в себе месть.
Совершенный человек приносит пользу без всякого намерения, так же, как и вред приносит без всякого намерения.
Соблазнить того, кто нас любит, чтобы он сделал что-нибудь такое, за что ему стыдно было бы перед самим собой и перед нами, — вот жестокий поступок жестокого.
В уважении ещё больше несправедливости, чем в презрении.
Легче простить врагу, чем другу.
Кому нет надобности лгать, тот чванится тем, что он не лжёт.
Берегись кошки: она никогда не отплачивает, никогда не воздает... она встречает и рычит.
Куда я ни подымусь, за мною всюду следует мой пёс, имя которому «я».
Надобно из своей смерти делать праздник, хотя бы только из злобы к жизни — к этой женщине, которая хочет оставить нас!
Здесь стоит моя воля: об неё разбивается даже прилив моей гордости.
Ты веришь в свою «жизнь после смерти»? Так научись быть мёртвым во время своей жизни.
Уважайте актёров и ищите лучших из них даже и не на сцене.
Продолжительные и сильные физические боли создают тирана.
Противна эта образованная чернь, которая стыдится сказать: «Здесь я ничего не чувствую!», «Здесь я ничего не знаю!».
Потребность теплого чувства не надо смешивать с потребностью иметь теплое чувство, которую имеют некоторые холодные люди.
Ему надоели все эти предостерегатели — он бежит прямо в пропасть потому, что его предостерегали от неё.
Невидимые нити связывают сильнее.
Люди, которые недоверчивы к себе, более желают быть любимыми, чем любить, для того, чтобы хоть раз, хоть на минуту, поверить в себя.
Самая глубокая любовь — та, которая не знает своего имени и спрашивает: «Не ненависть ли мне имя?»
Жертвы, которые мы приносим, доказывают только, как мало мы ценим всё остальное, сравнительно с тем, что любим.
Иметь врагов — древнейшая привычка человека, а следовательно, и сильнейшая его потребность.
И в ненависти есть ревность: мы хотим иметь своего врага исключительно для себя.
В стремлении НЕ познать самих себя и обыкновенные умы бывают очень утончёнными.
Если сто человек действуют вместе, то каждый теряет свой разум и получает чужой.
Вы хотели бы, чтобы это было лучше, а не хорошо. Это — ваша глупость.
Женщины чувственнее мужчин, но они меньше знают о своей чувственности.
Вы воображаете, что ищите себе «правды». Вы ищите себе руководителя и охотно позволяете ему командовать собой.
