Поэтический этюд о скорбной трагедии "Как Мишка на кладбище ходил."

Их было четверо отчаянных ребят
Одна ребятка,  люди подтвердят
Их было пятеро, когда во тьме ночи
Они решили... тихо... помолчи...

Сумбуром огненным, гееной саблезубой
Кровавым заревом, луна нам путь вещала
Маньяки, психи иль герои поднялись
Нас было пятеро,  вначале... ....

Я познакомлю вас с собой, вначале притчи
И расскажу об остальных, знакомства ради
То не анализ, а игра в чёт-нечет-вычет
Как скомканный листок в душе - тетради

Я есмь судья, палач, сего рассказчик
Сужу, линчую всех в рассказе этом
А в жизни бытовой, классический образчик
И черти дернули прикинуться поэтом

Средь нас был Мишка, человек - загадка
Он ход истории сумел заворотить
В быту он мудр, ума крупна палатка
Но видно не умеет вовсе пить.

Ещё там Сашка был - брат Димы Урвачёва.
Его рожденье нас объеденило в кучу.
Он редкий гость, и вновь увидеть снова
То вряд ли скоро, ехать не сподручно

Иринка девка озорная, ноги в руки.
От мужа Джона убежала ненадолго.
Чтобы на кладбище сходить со скуки
Ведь жизнь спокойная ей кажется острогой.

А Сенька - мистик наш, большущий человек,
Не ростом, разумом, и широтой мышленья.
Мы с ним близки, повязаны вовек,
Хоть он далёк от нас в том смысле поселенья.


Уже ль наш долог будет путь пешком,
        едва ли
По Зелику пройдёмся утюжком
        в запале


Картинка маслом,
         ночь, луна, дубьё
Девица мрачная
         в плаще чернее ночи,
За нею свитою
         отряд ребят идёт,
Огонь в глазах
         как-будто что-то хочут...


Вы спросите,
         "куда собрались вы?"
Ответим мы тихо и мрачно
        Куда приводят мечты
        Когда-то там будешь и Ты
И сплюнем обильно и смачно.

Вдруг сизою пташкой, пичугой
Взмыл в воздух и вдаль убежал,
Холёный, красивый пьянчуга.
Пьянчуга ли?, не - Мишка наш.

Нелепой, но смачной погоней
Бежали мы быстро за ним.
Кто знал, что той ночью утонет
Мираж притворившийся им.

Но хватит о грустном, настигли.
Беглец был красив на бегу,
Но мысли о грустном сподвигли,
Лежит он теперь ни гу-гу.

Он сам привалился, ей богу,
Никто ничего, ни за что.
На берег он вышел пологий
И нагло лежит над бортом.

Но чу, отлежался, поднялся
И вновь вознамерился в путь.
Куда? Повторять за..ался:
Девятый - кладбище маршрут.

Я помню как щас этот бортик,
Водою он был отделён, 
А Мишка - отчаянный чёртик
Взлетел по нему мотылём

И ну как бежать убегая.
Зачем, почему, от кого?
Ведь он был настигнут у края,
Чего же он хочет ещё?


Наброшу лёгкий макияж
На этой сценке антураж.
Озёрной глади пастораль
Мешает темени вуаль.
Луна, но тучи, ноль строений,
Немного дымки испарений
И тянется косым карнизом
Бетонный борт ночным капризом.
Со всех сторон лежит в воде, 
Вода - апрельский холодец.

И вот спина умчалась вдаль
Скомкав вуаль и пастораль.
Бегу за ним под крики в спину
И сам кричу "постой, дубина"!
Но отголоском шумный сток
И "Элмы" лёгкий шепоток.
Почти догнал, сейчас настигну,
Поймаю, думаю, за спину.
Он когти взял, и оборвал,
Вперёд втопил, и вдруг - попал.
Налево крен, короткий взмах,
Япона хрен, и в воду трах.
Иду, смеюсь, ну вот - поймал, -
Хотел рукой, - водой достал.
А Мишка, чтоб его едрить, 
Вскочил, и дальше пи..юлить.
Ну, думаю, пипец, дожили, 
Ругаю руки - не схватили.
А сзади крик повторным эхом
Про то, что вкось пошла потеха.
А Мишка вдаль опять бежит
Япона мать и ангидрит.
Смекнул, отстану - перестанет, 
Его - моя погоня ранит.
Решил отстать, на крик сходить,
Не зря ж кричали, разъедрить.
Прошёл назад шагов тринадцать,
Смотрю, а Мишка про..ался.
Вот только что бежал вперёд,
Пипец, едрёный поворот.
У Мишки спирта психостаза
И он наклал на всех три раза.
Но это понял я потом,
Не будем вспоминать о том.
Метнулся вновь, вперёд за Мишкой,
Ведь Мишка выпил явно лишку.
Но нет его, и лишь луна
Висит полна совсем одна.
И я повис, я охренел.
Куда я Мишку проимел?
Вначале думал, мой прокол
Лишь в том, что Мишкин то прикол.
Я думал, он играет в прятки
Как надоели догонялки.
Хожу в бору, ищу свищу
В мозги дрищу, но полощу.
Спиралью бор я обошёл,
Но Мишки так и не нашёл.
Еще немного посмотрев
И покричав до посинев
Решил отставших подобрать,
И вместе с ними поискать.
Я был наивен как дитя,
Но это понял опосля.
Теперь бегу вперёд назад,
Надеюсь жизнь пойдёт на лад,
И встречу тех троих, что сзади
Бредут в ночной тиши, прохладе.
Ан нет, их нет, и я один, 
В бору один, как Алладин
В бутылке быта, тяжек быт,
И кладом я в себе зарыт.
И кто найдёт бутылку клада...
Ах, хороша в ночи прохлада.
Вернувшийся не обрищал
Того кто ранее кричал.
И Мишка что-то где-то делся, -
Выходит - сам я проимелся.
Хожу и думаю о вечном,
О миге жизни быстротечном,
И то что всё вокруг мираж,
Пустой и странный антураж.
Что всё во мне, в моём сознаньи,
И путь и сути проживанье.
И это долбанное я
Сломалось где-то внутрь себя.
И это я, всех проимело,
Теперь один я, псих замшелый.
Но глупо прятать мир в себе,
Пора и распрямить хребет,
И выплеснуть НИЧТО наружу,
Как бог, что делал моря лужу.
Когда мозги собрались в кучу,
Я понял то чего я знал,
И что никто не понимал.
Но я отвлёкся, побежал,
И где-то тачку я поймал.
Потом приехал я в девятый,
Где путь начался наш треклятый.
Я в дверь звонил минут пятнадцать,
Маринке трудно подниматься.
Но вот открыли, захожу,
И то, что нет никто, гляжу.
Иду звоню, и снова нету,
И некого призвать к ответу.
В сумбуре мыслей протрезвевших
Иду во тьму загадок вешних.
Я на дорогу становлюсь
И тачку к кладбищу ловлю.
Водилы в тачках офигели
И по газам, и проимелись.
И лишь один не отказался
К кладбищу подвезти он взялся.
На темы смерти говорит,
А бледнолицый взгляд глядит.
Плюс полная к тому луна, 
Она пока ещё видна.
Так что когда меня довёз,
Меня пробрал уже мороз.
И я был рад что он уехал,
А не прикокнул дле утехи.
Вот выхожу я у оградок,
Могилки, крестики, - порядок,
На крик души - ответный крик,
И над могилкой чей-то лик.
Протёр глаза, ура нашлись,
Куда же раньше про..лись?
Ан нет, смотрю, их как-то мало,
Их без двоих чегой-то стало.
Стоят одни, Иринка, Сеня.
Какого чёрта, хрена, члена?
Куда пропали Сашка, Мишка?
Тут мне ответила Иришка,
Мол Сашка плавал как и Мишка,
Ведь именинник выпил лишка,
И в кандалах Иринки с Сеней
Был возвращён в родные сени.
А Мишка, думали со мной
Был постоянно той порой.
Мы постояли над крестами,
И помолчали над местами
Куда попасть нам суждено,
Всем тем, что было рождено.
Потом пошли, найти решили
Того с кем водку только пили,
Кто дорог нам, да и любим
С кем жизнь легко соединим.
Приехали ко мне домой.
Тогда кончался час второй.
Мы позвонили, Мишки нет,
И в сердце призрачный стилет.
Нет сообщений по сети,
Придётся в дом к нему идти.
И дома нет - хана всему.
Но где, зачем и почему?
И на мобильный - нет дозвона,
На то напрягли друга - Джона.
Наивный, он хотел поспать,
Пока мы будем всех искать.
Всю ночь звонил сквозь сон и муку,
С подушкой чевствуя разлуку.
Я опускаю все детали,
И так они уж вас достали.
Скажу одно, рассвет весенний,
Встречали: я, Иринка, Сеня,
Отнюдь не в тёпленькой кроватке,
Сопя и спя в уютной хатке,
А бегая по берегам,
Ища следы пропавших там.
Сказал я "их" лишь для масштаба,
Мы знали то что Сашка в "штабе".
У Сеньки был эксперимент,
Особо важен Сей момент.
Когда один, спустившись к стоку,
Искал он тело у осоки.
Или попроще, - взгляд из люка,
А люк без крышки был подлюка,
Как быстро движущийся сток
Должно быть тело уволок.
В таком примерно настроеньи
Ходили Ирка, я и Сеня.
В конце концов концы с концами,
Решили мы вернуться сами.
Да перед тем как лечь поспать
Ещё по дверце постучать.
И вот представьте: шесть утра,
В душе угли того костра
Что гнал нас в поиски всю ночь,
Чтоб Мишку нам найти помочь.
И вот стоим, стучим, звоним
Потом стучим, звоним, стоим,
И вот собравшись уж назад
Я слышу вдруг негромкий мат.
Открылась дверь, и вышла рожа,
Хотелось рожу покорёжить.
За то что спал, когда звонили,
За то что впредь не разбудили.
За то что сам заснул он лихо,
Не позвонил, и смылся тихо,
В сети не кинул сообщенья,
За наши нервы, Ирки, Сени,
За ночь без сна, за нервный тик,
За наш отчаявшийся крик.
То ярость яркая была,
Была лишь миг, потом сплыла.
Ведь мы нашли его, прекрасно!
Искали долго не напрасно!
То радость яркая была,
Была лишь миг, потом сплыла.
Всё вдруг сменилось пустотой,
Запор, простой, отстой, застой.
Та пустота была сильна,
Она так сразу не прошла,
И только через час, иль два
Вновь стали яркими слова.
Но это после, а тогда
Вокруг была лишь пустота,
И мы пошли от пустоты,
А Мишка, он в дверях застыл,
Наверно ни хрена не понял
Ни после, ни тогда, спросонья,
Ведь он рассказывал потом,
Что тормознули мы втроём.
На кладбище не зря ходили,
Ведь кое-что похоронили...
То был мобильный телефон,
Теперь на дне озёрном он.


Мораль сей притчи такова:
Запомни наизусть слова
Коль не подумать о других
Утопишь многое в воде
Слова не в рифму и не в стих
Но помни их всегда, везде.
Делай добро и бросай его в воду,
Но не мобильник, он не добро,
Честь береги, совесть, свободу,
И за друзей стой как горой.
Сможешь тогда с умиленьем сказать,-
"Мишка, да что-ж Ты, да ёб твою мать!"


На всё пожалуй взгляд тут мой.
Он не хороший, не плохой,
Но очень мой, и очень личный.
Не очень гладкий и фабричный.
А потому вам всем привет,
И маленький такой совет:
Попробуй пережить собой,
Как будто был в то время мной.
Ведь Я там был, и водку пил,
На всё смотрел, ходил, блудил.